Терроризм: вербовка и обучение молодежи через интернет

Всем привет! Сегодня мы собрались поговорить наконец-то не про секты, а про наши близкие знакомые организации, которые запрещены не только в России, кажется, а во всем мире. Сегодня мы будем говорить про террористические и радикальные группы и как они используют интернет для вербовки и обучения своих адептов и участников.

С вами сегодня я, Михаил Вершинин, социальный психолог и консультант по выводу людей из сект и радикальных организаций, и мои коллеги, которые перестали есть китайский суп из летучей мыши, Сергей Бредихин, социолог, изучающий проблемы радикализма и медиаинформационной безопасности, Марина Бигнова, религиовед, педагог и судебный эксперт.

И вам добрый день!

Иншалла, сестра!
Елизавета Щетинина, религиовед, которая много взаимодействует с учебными заведениями и изучает агрессивные субкультуры.

И вербовку тоже.

И конечно, вербует туда детей!

Всем привет!

А еще с нами Лариса Астахова, религиовед, судебный эксперт и социальный психолог, которая любит нажимать на кнопочку «пожаловаться», но делает это в суде.

Еще с нами, конечно же, товарищ майор, у которого сейчас очень много работы, он устал вручать повестки, но нам повестки, я надеюсь, сейчас не всучит, но скажет, чего нельзя делать. Дисклеймер, товарищи!

Итак, мы сейчас с вами живем в современном мире, его можно назвать дивный новый мир, всякие появились цифровые инструменты, гаджеты, мессенджеры, электронные календари, различные сервисы. И все они влияют на нашу жизнь и на наше поведение. И как бы это ни было странно, они влияют не только на нашу гражданскую жизнь, но и на работу неправильных, радикальных, агрессивных террористических организаций, группировок.

Если говорить про восьмидесятые, девяностые года, когда вербовка была классическая, где людей сначала завлекали, увозили в лагеря и там уже с ними шла работа, то бурные двухтысячные или огненные двухтысячные, они показали, что из человека можно сделать террориста или радикала удаленно с помощью интернет-технологий, видео, переписок и так далее, что очень сильно усложнило работу спецслужб.

С другой стороны, мы с вами получили систему «Эшелон», которая каждый день лопатит миллиарды сообщений, читает, не получая для этого санкции, различные другие технологические новинки, про которые говорил Сноуден, который, кстати, стал в этом месяце гражданином Российской Федерации.

И параллельно мы с вами получили большой бизнес, так называемый FAANG, это группа компаний, Фейсбука, Амазон, Эппл, Нетфликс и Гугл, которые контролируют производство практически 80% мирового развлекательного контента. У нас в стране пока это еще Сбер, Яндекс, Мэйл.ру с ВК. Хотя они постоянно сейчас прячутся, делятся, пилятся, обмениваются активами, но тем не менее, они влияют на создание русскоязычного контента.

Да, радикализм имеет в целом длительную историю. Здесь мы можем с очевидностью говорить, что радикализм в том или ином виде присутствовал в жизни человечества всегда, мы можем вспомнить какие-то далекие, примитивные времена, в которые били друг друга палкой, убивали друг друга, и это тоже, в общем-то, было радикальным решением их проблем.

Но если мы будем говорить прицельно про терроризм, то здесь ситуация, разумеется, сложнее, и специалисты расходятся во мнении относительно того, когда возник этот феномен и можно ли оценивать события далекого прошлого с точки зрения таких современных терминов, как терроризм. Кто-то приравнивает к терроризму любое политическое убийство, и таким образом корни терроризма, по сути дела, двигаются в античные времена или в еще более ранний период.
Другие же считают терроризм феноменом конца XX века.

Французский историк Ферро возводит терроризм к специфической исламской традиции хашашин 11−12 веков, а Неймарк, относит происхождение современного терроризма к эпохе постнаполеоновской реставрации.

Если же мы рассмотрим историческую ретроспективу террористических проявлений, все-таки ориентируясь на довольно широкое определение данного феномена, то в древнем мире мы, конечно, увидим определенные проявления подобных практик. Скажем, отец Александра Македонского, классический случай, был убит, по сути дела, в результате политического убийства, того, что мы бы сейчас уже назвали теракт.

Хотя антиколониальная повестка опять стала очень популярна в нашей стране, миллионы людей буквально недавно слушали с замиранием сердца, как гордая Россия борется с новым мировым колониальным мышлением.

Третья волна имеет отношение к деятельности новых левых в 70-е годы 20 века. Ну и наконец, четвертая волна — волна, связанная с глобализацией, которая, по сути дела, начинается в конце 70-х годов и продолжается до сих пор. И современный терроризм, современный религиозный терроризм в том числе, относятся как раз таки к этой четвертой волне.

Ну, если мы говорим про использование интернета в террористической деятельности и так называемый террористический контент в интернете, то посредством интернет сначала работает пропаганда. Сюда входит и вербовка, радикализация и подстрекательство к терроризму.

Также интернет используется для финансирования, для обучения, для планирования. То есть в том числе и секретные связи открытых источников информации. И конечно, есть еще непосредственно управление исполнением террористических какой-то актов или деятельности. И для использования компьютерных атак.

Мы, конечно, сегодня будем больше говорить про пропаганду в виде вербовки и обучения. Для этого обычно используются определенный контент, который рассчитан на различные группы населения. Если мы говорим, какой этот контент может быть, то есть там он совершенно разный. Видео, даже в свое время были и всякие глянцевые журналы для террористов, соцсети, агитационные журналы, мессенджеры, приложения. Используются разные облачные хранилища, плагины для браузера, новостные сайты, радио, всякие музыка и песни в виде нашидов.

И одни целевые группы с помощью этого контента запугивают, а другие втягивают и радикализируют. То есть специально делают так, чтобы недовольный, возмущенный чем-то индивид или пользователь начинал искать контакты, выходы на какую-то организацию людей для своей радикализации и спасения угнетенных.

В 21 году осуществлено свыше семи тысяч террористических атак в 75 странах. И их жертвами стало около 23 тысяч человек. Не считая боевых военных действий, разных войн, которые идут параллельно в мире, практически каждый день происходит 30 подобных преступлений.

В нашей стране в 21 году зарегистрировали 2136 преступлений террористического характера и были выявлены лица, кто занимались террористической деятельностью, 865 человек. Надо понимать, что достаточно эффективно ведется деятельность, борьба с террористами в нашей стране, предотвращено в 21 году было 32 террористических акта, и ни одного из них не произошло.

За 11 прошедших лет предотвращено было свыше двухсот терактов. Помимо этого ведутся разные контртеррористические операции, которые приводят к тому, что террористы задерживаются или уничтожаются при задержании, если они сопротивляются.

Но интернет, соцсети, даже переписка в различных играх, там механик очень много, оказывает большое влияние так же, как и обучение людей, как обходить цензуру, как использовать различные механики, которые позволяют общаться приватно.

Очень важно отметить, что вообще, вся вербовочная система в социальной психологии, в социологической теории виктимологии, изначально все в принципе вербовки были рассчитаны на управление толпой. То есть они связаны были с тем, что, если мы посмотрим классику, то все принципы и механизмы размораживания и замораживания так или иначе привет Лебону с Тардом исторически, если так серьезно сказать.

Но если мы посмотрим сегодня, получается, что они же работают точечно, по человеку. То есть вся вербовка в интернете — она вроде бы рассчитана на человека. Мы подстраиваемся под него, включаемся в него и так далее. А в итоге мы получаем ситуацию приравнивания или включения каждого индивидуума с его уникальными характеристиками в толпу. То есть они де-факто становятся как раз такой вот толпой. Причем именно не публикой, если уж спорить Тарда с Лебоном, не элитной группой, а толпой.

И вот эта ситуация очень странная. То есть получается, что каждый человек настолько хочет быть уникальным, он хочет быть диванным экспертом, специалистом во всем, я имею в виду, я, я, смерть экспертизы, через что мы наблюдаем, вот она. Вместо того чтобы человеку внедряться и учиться, он вроде как бы влезает во все, а потом де-факто оказывается включенным в вот эту безличную массу и становится одним из всего лишь. И если мы смотрим под любым постом с более-менее радикальным содержанием комментарии, мы видим всегда вот эту толпообразность, которая у нас сформировалась.
Это же самое мы видим, если посмотреть переписку.

Я в данном случае как судебный эксперт говорю, то, что я читала де-факто после совершения террористических актов, что пишут эти люди, что пишут им, очень интересно посмотреть, что людям пишут после уже. То есть если содержание абсолютно аккаунта может быть спокойно, человек не демонстрирует своих предполагаемых действий, то после этого мы видим там красава там, ты взорвал этот мир, ты такой молодец. И так далее, и так далее.

При этом мы должны понимать, что если мы говорим про экстремизм или терроризм, то ключевой фундамент данных феноменов заключается, в первую очередь, в непринятии существенного, конституционного строя, законов, традиций.

Это может проявляться в различных формах, от непризнания Конституции вашей страны, органов власти, до объявления территории страны халифатом, например.

Это формирование образа врага, разжигание ненависти и вражды, предполагающая указание конкретных социальных групп, против которых допустима агрессия. Или, например, летучих мышей. Или челябинских голубей.

Если мы будем говорить про идеологию, идеологическую работу террористических организаций, то ключевой целью подобной работы является, конечно, формирование альтернативной картины мира.

По сути дела, объект идеологизации должен быть исключен из обычного мира, должен разорвать с ним все свои социальные связи. Отныне обыденная простая жизнь не имеет для него никакого смысла, окружающие воспринимаются как профаны, не сознающие подлинное, истинное. Себя же объект идеологизации вербовочной работы террористических организаций начинает воспринимать в качестве избранного, живущего в ином мире по иным законам с великой миссией.

Тем самым формируется и утверждается новая идентичность человека. В результате объект вербовки утрачивает богатство социальной коммуникации, у него развивается своего рода туннельное сознание, все интересы, ценности, контакты сводятся к одной цели и одному действию.

Специфику вот этого туннельного сознания, на мой взгляд, очень хорошо демонстрирует знаменитый «Катехизис революционера» русского террориста Нечаева, в котором описывается подобное состояние сознания, в частности, Нечаев пишет: революционер — человек обреченный, у него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанности, ни собственности, ни даже имени. Все в нем поглощено единственным, исключительным интересом, единой мыслью, единой страстью.

В глубине своего существа, не на словах, а на деле он разорвал всякую связь с гражданским порядком и со всем образованным миром, со всеми законами, приличиями, общепринятыми условиями, нравственностью. Он для него, то есть этот мир, враг беспощадный.

При этом важно осознавать, что те, кто вовлекаются, вербуются в радикальные, экстремистские, террористические организации, когда они находятся внутри них, никогда не воспринимают свою деятельность и свою организацию как зло.

Ну еще обычно нужно помнить, что сначала идет радикализация мнений, а потом идет радикализация поведения. И как раз радикализация мнения очень хорошо достигается с помощью интернета, распространения различного новостного и псевдоновостного контента, который подталкивает человека к определенному поведению.

Хотя, с другой стороны, есть и радикальный контент развлекательного характера. Если мы посмотрим, что делают мексиканские наркокартели, так они молодым и юным убийцам разрешают вести тик-токи, где те показывают свою прекрасную жизнь и иногда далекие элементы последствия своей работы, убийц.

У меня вчера был доклад, посвященный процессу предварительной радикализации населения, на конференции, связанной с исламом, в Казанском федеральном университете. Есть одна проблема, которую мы не воспринимаем абсолютно.

Мы считаем, что люди попадают в радикальные течения в основном путем такой адресной вербовки. Но на самом деле радикалы очень часто бьют по площадям. И входными воротами, такой аналог оккультной среды для радикальных групп являются достаточно много различных направлений, в которых основной мишенью является именно государство.

То есть если мы с вами посмотрим все, что говорят антипрививочники, ВИЧ-отрицатели, люди, которые говорят о том, что наша психиатрия — карательная система, люди, которые рассказывают нам про цифровизацию, что цифровизация — это способ оболванивания подрастающих поколений, все эти тексты имеют одного адресата — государство. Во всех этих мессенджах рисуется образ государства как некой системы, потакающей различным страшным силам.

И в этом смысле, вот когда мы слушаем с вами Пеунову, рассказывающую о том, что Путин — это рептилоид, это я сейчас абсолютно не шучу, она считает, что действительно власть во всех государствах захватили именно рептилоиды и проводят свои мини-акции в различных городах, мы воспринимаем это как фриков. На самом деле это радикализация исподволь, радикализация, которая встраивается в сознание на уровне такого, знаете, послания: государству нельзя доверять, государство опасно.

Видите, что происходит? Многократное повторение таких вещей, особенно из разных источников, оно так или иначе приводит человека к пониманию того, что государство является ему врагом. И вот эту вот особенность современных радикальных направлений нельзя сбрасывать со счетов.

Они очень талантливые и вербовщики, кто этим занимается, мы сегодня про несколько книг даже про это посоветуем, где есть интересный жизненный опыт. Мои любимые французы успели в 17-м году закончить исследование, где они провели интервьюирование 800 с лишним граждан Евросоюза, в основном Франции, которые уезжали в запрещенную террористическую организацию «ИГИЛ». И они изучали, что на них повлияло. И вот они, просто изучая работу ИГИЛ, вычленили аж целых 7 разных моделей, которые нарративно использовали террористы, чтобы завлечь совершенно разных людей. И там не только боевые модели, там даже есть для скрытых гомосексуалистов, которые скрывали свою ЛГБТ-особенность, и для них тоже была возможность погибнуть во время какого-то теракта, принеся пользу организации.

Есть направление, когда так называемая «мать Тереза», то есть вы не будете воевать, вы будете ухаживать за больными, помогать и все остальное. И вот эти 7 нарративных моделей вербовки как раз вербовщик предлагает, он сначала изучает вас, смотрит, что вам интересно, может под разными никами вокруг вас в чатах какие-то вопросы уточняющие задавать перед тем, как начинать с вами работать. И он уже предлагает конкретную модель, которая лучше на вас зайдет.

Это кажется чем-то удивительным, но на самом деле продвинутые вербовщики из сект, про которые мы с Мариной в прошлом выпуске говорили, они этим занимаются профессионально. То есть это позаимствованный опыт, да и вообще, и разведки, скорее всего, тоже, социальная инженерия, все этим занимаются.

Есть социологическое направление. Сегодня социологическим его часто называют, виктимология, то есть мы смотрим даже вот, мы смотрим сериалы как раз, составление психологического профиля террориста, он начинается зачастую с виктимологии. А кто такая жертва и в чем, что сделало жертву жертвой.

И на самом деле у огромного количества людей есть очень повышенная тревожность в адрес жертвы, то есть люди могут быть за идею, но сама по себе идея того, что кто-то пострадает, их немножко пугает.

И в связи с этим существует целая развитая система того, как из жертвы сделать священную жертву либо нивелировать, то есть как раз биомусор различного рода, объяснение того, что жертва таковой не является, она является, наоборот, оскверняет эту землю и так далее.

Как ни странно, жертва не всегда нивелируется, не всегда становится в глазах вербовщика и потом террориста, соответственно, чем-то незначительным. Не только в этом аспекте. Иногда наоборот, жертва значительно, и жертва должна стать значительной, значимой. Это вариация священной жертвой.

Пример тому — теракт запрещенной террористической организации «Аум Синрике» в токийском метро, в котором формировалась очень важная кармическая связь между страдающими, а их туда привела их карма, и наоборот, их страдания — это очищение их проблем, то есть через страдания пострадавшие в зариновой атаке очистят карму и переродятся в лучшем качестве, в лучшем мире.

А второй момент — это то, что не просто они страдают и очищаются, а они формируют кармическую связь между учителем Секо Асахарой и организацией и пострадавшими. И вот эти многочисленные мыслительные процессы, то есть длительная фиксация на фигуре Секо Асахаре и на организации, которая принесла им боль, должна сформировать в последующем перерождение в вот этой связи. То есть если в этой жизни они были пострадавшими, то в следующем перерождении они становятся частью Аум Синрике, то есть они будут последователями Секо Асахары.

Вот вам пример сформированной связи, объяснение сакральной жертвы. То есть это не в смысле, что жертвы не нужны и не важны, а наоборот, теракт необходим для них самих. Это важный компонент развития доктрины. То есть виктимология и процесс того, кто есть жертва, для террориста не так уж незначительна. Далеко не всегда жертва — это что-то ненужное, то, что отправляется на свалку истории. Бывает, что наоборот.

Но еще они очень любит в повесточку. Они захватывают повесточку и очень хорошо это привязывают, тот же запрещенный ИГИЛ, когда началась пандемия, они с радостью объясняли, что Китай Аллах покарал за то, что они мучали уйгуров, потом Аллах покарал крестоносцев, страны крестоносцев, по ним это сильнее всего ударило.

А то, что мы кашляем сейчас на той части контролируемой на тот момент Сирии и Ирака, это просто мелкий песок из пустыни, который забивает нам горлышко, и с ковидом никак не связан.

Но вот эту нарративную повестку дня они очень хорошо любят брать. И исследователи сгруппировали эти метанарративы в 4 основные категории. Вот есть так называемый политический нарратив. Он обычно связан с так называемыми проступками Запада или внешним каким-то врагом. Сюда включают какую-то интерпретацию глобального неравенства, несправедливости, возникающего из западного превосходства, и эксплуатации остального мира. Особенно в последнее время это любят использовать в том числе для мусульманских сообществ, когда им рассказывают, что пока нас Запад не обманул, мы развивали медицину, открытия, литературу, приводят вот эти достижения других эпох и показывают там, как мы это потеряли.

Второй нарратив — так называемое моральное повествование. Здесь показывают несоответствие, противоречия между ценностями либеральных демократий, как свобода слова, гендерное равенство, справедливость для всех. И то, что происходит реально. И показывают, что на самом деле это все лицемерные идеалы и все это приводит к моральном разложению.

Есть простой метанарратив, как религиозное повествование, где просто они упаковывают свои мысли и посылы в религиозную упаковку для оправдания и легитимизации своего насилия против врага ради всеобщего счастья.

И последний, четвертый — это социально-психологический нарратив, он опирается на стратегию внутри группы, когда ты находишься. Вы клеймите всех, кто не придерживается ваших традиций, правил, идеологии, называете их просто неверными, поощряете братство насилия как средство реагирования на социальную изоляцию.

И соответственно, все, что вы делаете в рамках террористических актов, — это преподносят как высокий героизм, высокий статус. И что вы получите потом какую-то большую божественную награду, участвуя в террористической деятельности.

Дорогие слушатели, сейчас будет короткая вставочка-реклама одной террористической организации, которая, вы можете понять, на каком уровне и качестве делается контент.

Вербуют совершенно разных людей, если мы посмотрим, что было в Лондоне, когда взрывали автобусы, там вообще учителя участвовали. Учителя никогда, которые взрывали эти автобусы, там один учитель химии, он никогда не выезжал за территорию Британии, не встречался вживую с вербовщиками и так далее. То есть это все воздействие контента, инструкции, как все сделать, и такие террористы действительно становятся очень опасны.

Если помните, я показывал как раз инфографику для террористов в Европе, как правильно снять фуру, как подобрать машину, чтоб потом разогнаться и давить несчастных туристов. И такой терроризм очень сложно отследить и предупредить.

Я сразу же обращу внимание, что Михаил Валерьевич в Челябинске проводил семинар по профилактике радикальных идеологий.

Не учил, не учил.

Не учил, не учил плохому.

Иншалла!

Но смотрите, здесь мы как раз встречаемся со вторым направлением вербовочной деятельности. Уже неоклассическим направлением, как практики саморадикализации. Не нужно изучать нас, не нужно вовлекать нас, мы сами откроем в контакте, посмотрим, что наш одногруппник, френд, одноклассник подписался на новое интересное сообщество, зайдем почитать это сообщество, и дальше путем интернет-серфинга наш ум увлечется чем-нибудь таким прекрасным, радикальным и романтизирующим все плохое против всего хорошего.

И практика саморадикализации влияет на увеличивающийся потенциал вербуемой, вербовочной деятельности, и вопросы, связанные с революционным потенциалом молодежи, когда без какого-то критического подхода наша молодежь поглощает большие объемы информации, уже самостоятельно приводит зачастую к неправильным выводам.

Я хотела бы отметить еще один аспект, который мы с вами постоянно упускаем. Мы всегда говорим о террористах так, как будто это взрослые люди, как будто это всегда люди, которые могут принимать сознательные решения. Далеко не всегда это правильная мысль.

Дело в том, что в 2016 году по социальной сети ВКонтакте прошла серия попыток привлечь к исламу обучающихся пятых, шестых, седьмых и восьмых классов. К сожалению, это была разовая, единичная попытка. Слава богу, она не принесла никаких результатов. По проведенным в последствии мной исследованиям, выяснилось, что примерно 10% только из тех, кто, собственно, получал эту рассылку, они заинтересовались данной информацией, а большая часть отнесла ее ко взрослому мусору, какому-то спаму. Но это не значит, что такие попытки не будут повторяться и не будут связаны в том числе и с религиозным контентом.

Поэтому хотелось бы, чтобы родители обращали внимание на то, что делают их дети в социальных сетях именно в этом ключе. И если они получают какие-то сообщения религиозного характера, я думаю, что родителям следует, как минимум, этим заинтересоваться, а как максимум — уведомить правоохранительные органы.

Да, Марина Ренатовна, вы правы абсолютно. Дело в том, что, действительно, это у нас в стране заинтересовалось не так много. А в исламских странах существует целое движение, и даже говорят, закрытые медресе для детей, которых привлекли именно на основе интернета: сначала воздействия, то есть ребята уходят из семьи, сбегают из домов и существуют там, обучаются в террористических маленьких группах, готовятся к тому, чтобы стать шахидами и войти в другой мир. Так что это действительно очень серьезная проблема.

Дети мыслят немножко другими категориями, они находятся на других психологических степенях развития, скажем так. Они по-другому воспринимают.

И у нас с вами миллионы беженцев в лагерях, которые пытаются выжить, дождаться, когда гражданская война в Сирии пройдет и в других странах, из Афганистана. И там очень много брошенных детей, которые попадают как раз, вербовщики за очень дешево, ИГИЛ показало, как можно работать с детьми. Наши слушатели, может, и не в курсе, но ИГИЛ разрабатывали даже детские приложения на мобильники, где объяснялась их идеология. И эти приложения можно было устанавливать.

И конечно, из ребенка сделать шахида, какого-то верующего фанатика на порядок проще, чем из взрослого человека. Хотя, опять, интернет, телевидение, ютуб прекрасно помогает доносить какую-то радикальную идею, делая это не как нам кажется, что там какая-то реклама идет вступать в ИГИЛ или что-то еще.

Там показывают страдания людей, там показывается несправедливость, там показывается жесткость местных властей, задаются какие-то вопросы, на которые нет ответов. Люди, которые погружаются в этот контент, они через какое-то время видят какой-то моральный долг и право помочь угнетаемым спасти их, внести какой-то свой вклад. И втягиваются.

А с другой стороны, если классическая старушка Аль-Каида настаивала на изучении религии, понимании норм ислама и так далее, то ИГИЛ в этом плане говорит: ну хорошо, ты там Коран прочитал, это знаешь, и жить по Корану, вести религиозный образ жизни там не нужно. Важно, чтобы ты воевал или участвовал в террористической деятельности.

Конечно, вопрос, что делать и как можно снизить риски вовлечения и вербовки в радикальные террористические организации, он является, пожалуй, ключевым. И здесь можем дать несколько советов.

Во-первых и, наверное, это главный совет: необходимо проявлять критическое мышление, соблюдать разумную медиагигиену, всегда оценивать, кто и зачем знакомится с вами, с вашими близкими в социальных сетях, в сети Интернет, какие вопросы они вам задают, какие темы поднимают и, собственно, для чего они общаются с вами, есть ли в этом какая-то конкретная цель. Это соблюдение элементарной медиагигиены, которая, на самом деле, снимает очень много вопросов.

Безусловно, неплохо бы понимать и разбираться хотя бы на базовом уровне с проблематикой, связанной с вербовкой, для этого, собственно, наш подкаст сегодня и записывается, есть и другие материалы. Например, НЦПТИ выпускал неплохой буклет, неплохую листовку «8 признаков вербовщика террористической организации». Ее легко можно найти в интернете и с ней ознакомиться. И, собственно, тоже ориентироваться на нее в плане критического мышления и медиагигиены.

Следующий совет: знать, к кому можно обратиться, когда вы или ваш близкий чувствует определенную тревожность, депрессию, может быть, другие тяжелые эмоциональные состояния. В этом состоянии человек всегда уязвим в отношении влияния на него. И если вы будете знать контакты психологов, например, тот же всероссийский детский телефон доверия 8 800 2000 122, это может помочь в трудной ситуации.

Знать, к кому обратиться, если вы встречаетесь с конкретными проявлениями вербовочной деятельности, в проявлении экстремизма или иной активности противозаконной, тоже хорошо. Я имею в виду контакты специальных служб.

В целом, мы, конечно, должны развивать в себе и в наших детях правовое сознание, знать свои правы, но и знать свои обязанности. И, разумеется не переходить грань закона. Ну, например, мы прекрасно понимаем, что зачастую по глупости наши с вами дети звонят в специальные службы, в полицию, сообщают о заминировании, а на самом деле это серьезная статья 207 УК РФ — заведомо ложное сообщение об акте терроризма.

Безусловно, всегда лучше предотвратить, чем допустить до какого-то серьезного преступления или беды, поэтому нужно проявлять разумную бдительность и помнить о том, что жертвой террора могут стать совершенно невинные люди. И чем более бдительны вы будете в этом плане, тем лучше вы сможете защитить многие, многие жизни.

Ну, а такая совершенно базовая, но очень важная установка, в которой нужно воспитывать в себе и своих близких, это уважение к другим людям.

Безусловно, если мы возвращаемся к системе образования, то уважаемые коллеги, если нас слушают педагоги, давайте мы будем внимательнее к нашим обучающимся.

И уважаемые обучающиеся, если нас слушают студенты, а тут я передаю привет своим студентам-религиоведам, которые ставят лайки в наших подкастах, давайте мы тоже будем смотреть и по сторонам, и в случае если мы видим, что интересы наших одногруппников, одноклассников, коллег по работе, а может быть, даже мужей или жен, резко трансформируются, если мы видим изменения увлечений, если мы видим переход светских норм ценностей, которые всегда практиковал человек, на смену религиозных и усиление религиозных ценностей, давайте будем чуть-чуть внимательнее.

Наша задача — предотвратить вовлечение людей в различные радикальные, в том числе террористические организации. Это намного проще, это намного лучше, это намного безопаснее для нашего общества, чем в дальнейшем искать пути ресоциализации, вторичной, третичной профилактики. Давайте будем сохранять критическое мышление и быть внимательными друг к другу!

И на этой позитивной ноте, что интернет очень опасен, что вокруг сидят террористы, которые кликают мышками и пишут нам всякие гадости в чаты, все-таки есть небольшая подборка книг, которая вам может помочь в изучении вербовки и вообще специфики интернета, связанной с радикальными различными идеями.

Мы, конечно, сегодня не поговорили про использование неофашистами игровых чатов, набегов, травли политических оппонентов в Европе, когда там 100−200 человек начинают какого-то журналиста минусовать, писать ему гадости, ставить низкие оценки его материалам на сайте газеты. Хотя это тоже определенный элемент диверсии и именно радикальных вещей. Сегодня мы говорили больше про классический современный терроризм.

Я рекомендую всем найти доклад Центра изучения новых коммуникаций, он называется «Исламское государство: пропаганда группировки и механизмы ее распространения». Автор доклада Александр Крупнов, написал его в 2017 году. Одна из лучших отечественных работ в открытом доступе, где анализируется так называемое «Министерство пропаганды» ИГИЛ и как они работали и что они делали.

Одна из моих самых любимых книг иранско-британского психолога Фатали Мохаддама — «Терроризм с точки зрения террористов. Что они переживают и думают и почему обращаются к насилию». Книга больше про исламский терроризм, но очень полезная и грамотные замечания и мысли специалиста.

Неплохая книга немецкого журналиста и вообще классика немецкой журналистики Юргена Тоденхёфера «10 дней в ИГИЛ». Да, у него есть небольшой, как бы специфический подтекст. Он социалист-коммунист, но очень известный. И он один из официальных журналистов Евросоюза, кто смог получить интервью и провести съемки на территории ИГИЛ. И книга у него так и называется — «10 дней в ИГИЛ». Он рассказывает, как через Турцию его переправляли, как он боялся, что их с оператором в любой момент могут убить, и как все это происходило, вот попытка взять одно телеинтервью у руководителя ИГИЛ.

Простая, маленькая книжка французской журналистки, которая имеет арабские корни и случайно столкнулась в фейсбуке с номер 4 в иракской части ИГИЛа, который занимался вербовкой, сексуальным джихадом. Она сделала фальшивую личность и позволяла ему себя вербовать, а сама с коллегами снимала вот эту переписку по скайпу, общение по скайпу и написала про это потом серию материалов. И в том числе и книга «Я была джихадисткой. Расследование в центре вербовочной сети ИГИЛ». Книга очень простенькая, она не научная, она все-таки журналистская, но она очень интересно показывает, как вербуют именно женщин под видом любовных каких-то отношений для использования в террористической деятельности.

Классическая книга американского и иракского специалиста Майкла Вайса и Хасана Хасана «Исламское государство. Армия террора». Очень интересно рассказывает о том, как вообще появился ИГИЛ на территории Ирака и как этому способствовала деятельность Саддама Хусейна, и в том числе большие и мощные ошибки, совершенные временной администрацией Госдепа в Ираке. Читайте, вам понравится.

Неплохая книга Гектора Макдональда «Правда. Как политики, корпорации и медиа формируют нашу реальность, выставляя факты в выгодном свете».

Прекрасная книга, которую я уже, кажется, несколько раз рекомендовал, продолжаю рекомендовать. Это книга Ильи Яблокова «Русская культура заговора: конспирологические теории на постсоветском пространстве». Она, конечно, не про терроризм, чуть-чуть про радикализм, но вы хотя бы поймете про те вещи, которые говорила в том числе и Марина сегодня, про пласт вот этой культуры не очень умных идей, идеологий, в которые погружены большое количество россиян. И это потихоньку их растормаживает и делает их готовыми к другим более противоречивым и радикальным движениям.

Хорошая книга, написанная российским автором, Иваном Кузнецовым, одна из лучших книг про мемы. Так и называется: «Мемы. Научный взгляд на феномен поп-культуры, захвативший мир». Очень интересно, читайте, сможете понять, как мемы влияют вообще на современную культуру и наше с вами поведение.

Неплохая книга, она не имеет отношения к сегодняшней прямой нашей теме, написала социолог и политтехнолог Евгения Стулова «Четыре всадника информационного апокалипсиса. Краткое пособие по управлению репутацией политика в условиях новой информационной реальности». Но эта книга будет полезная для понимания, как информационное пространство, интернет влияют на активность политиков и восприятие их деятельности. А так как террористические организации часто используют социальную несправедливость и различные политические противоречия в своей деятельности, вам будет полезно почитать и эту книгу.

Ну и спасибо вам большое, что вы нас слушаете на разных платформах, продолжаете делиться нашими подкастами, рассказываете о них своим коллегам. Берегите себя и своих близких, будьте внимательны, в интернете есть огромное количество возможностей позитивного, классного контента, но там есть хищники.

Терроризм — это насилие с целью устрашения, поэтому мы должны не бояться терроризма, изучать его и противодействовать ему. Пока-пока!

Пока-пока!

Пока-пока!

Пока-пока.

До свидания!