10 мифов о скулшутинге

Всем привет. Сегодня у нас запись про 10 заблуждений про скулшутинг. Мы будем говорить на эту очень необычную тему. Когда мы говорим про угрозы в школах, то последним новым страшным трендом стали школьные стрелки. Эпидемия перестрелок прошлась по российским школам.

Все эти события вызвали много дискуссий, публикаций. Конечно, запретительных требований всего и всея. Сегодня, мы, неправильные эксперты, поговорим о типичных мифах и заблуждениях, связанных со скулшутингом. За основу мы взяли наработки американских педиатров, педагогов и психологов. А также, тезисы консервативных спикеров.

Я Михаил Вершинин, социальный психолог и консультант по выводу людей из сект и радикальных организаций. Сегодня буду адвокатом дьявола, а вернее, дивана и диванных войск российских консерваторов и странных экспертов, которые погрязли в разных мифах, заблуждениях про массовые убийства в школах и их первопричинах.

Дискутировать со мной будут мои коллеги, неправильные эксперты: Елизавета Щетинина религиовед, которая очень много работает с учебными заведениями и агрессивными субкультурами.

Доброе время суток, уважаемые слушатели. Вот и настало время жечь ведьм в сфере профилактической работы.

Сергей Бредихин социолог, который очень много работает с чиновниками и общественными организациями, выстраивая профилактические работы с группами риска из радикальных сообществ.

Всем привет. Вы знали, коллеги, что согласно статистике, на каждого мужчину, старше 85, приходится по 7 женщин? Но, увы, это уже слишком поздно. Надеюсь, что наш разговор сегодня проходит вовремя.

Волга и Урал сегодня расскажут про 10 мифов о колумбайн культуре, причинах скулшутинга и ошибочных представлениях о том, как с этим нужно бороться.

Слушайте, ну, столько показывали передач про этих стрелков. Очень много экспертов на телеке, интервью. Все говорят, что эти стрелки очень похожи. Например, они почти все мальчики, все играют в компьютерные игры, многие увлекаются оружием и колумбайн культурой. Плохо учатся и малообщительны. Носят черные майки и так далее.

На Западе есть оружейные лобби, особенно в США, которая не дает нормально работать с этой проблемой. Но у нас то все по-другому. Многие считают, что нужно создавать описательный профиль совместно с МВД и просто отсеивать этих потенциальных стрелков. В чем проблема то?

Отличный вопрос, Михаил. Наверное, я попытаюсь начать на него отвечать. Разумеется, эта идея о том, что можно вывести некий универсальный профиль стрелка — она очень заманчива. Но, на самом деле, если смотреть ряд исследований, то все не так просто.

Здесь, наверное, мы в самом начале попробуем проговорить о тех исследованиях, на которые мы будем опираться в процессе нашего разговора. Во-первых, это исследование Кэтрин Ньюман, которая собственно и дала определение скулшутинга, которое чаще всего используется. Она определила его так:

На самом деле, очень удобно думать, что любой, отличающийся от некой нормы, молодой человек, может автоматически стать Шутером. Так мы выявляем ребенка в образовательном учреждении, который находится у нас в потенциальном риске — его отчисляем. Все, нет шутера в образовательном учреждении, потенциального нет. И соответственно, проблемы. И не нужно заниматься профилактической работой.

Но на самом деле, это абсолютное заблуждение. Один из главных выводов исследований, которые проводятся с 2000-х годов, стало то, что нельзя точно выделить определенный тип школьников, склонных к такому роду преступлений. Фактор семьи — семьи стрелков были абсолютно разными, что говорит о том, что есть и разные типы скулшутеров.

Одни происходят из нормальных, благополучных семей. А другие из нестабильных. Некоторые из них, кто совершал в последствии массовые расстрелы своих одногруппников или своих одноклассников — жили с обоими родителями, в практически идеальных американских семьях или в идеальных российских семьях. Некоторые были приемными детьми. Некоторые были детьми разведенных родителей.

Психологические черты — тоже нельзя объединить всех в одну конкретную группу. Некоторые скулшутеры страдали нарциссизмом. Некоторые имели достаточно низкую самооценку. Кто-то находился в состоянии депрессии. Психопатология тоже не объединяет наших скулшутеров.

Большинство массовых убийств подростков не были психотическими типами, но часть имело выраженные психиатрические заболевания абсолютно разной симптоматики. Был и параноидальный бред, и слуховые галлюцинации. Кто-то, незначительный притом процент, 22%, как отмечают исследования, представителей Скулшутеров страдали конкретными психиатрическими заболеваниями. Но у 88% данные заболевания не были выявлены.

Миф о том, что можно выявить обучающегося, который находится обособленно или обучающегося, который не контактирует с другими — он тоже абсолютно иллюзорен, потому что некоторые Скулшутеры у нас были коммуникабельные, кто-то имел близких друзей, кто-то активно коммуницировал со всем образовательным учреждением. То есть, нельзя сказать о том, что вот, если ребенок у нас не включен в общение — все, он потенциальный скулшутер.

Важно отметить, что, например, исследования 18-го года, которое провел Джордж Эверли, отмечает, что один из факторов, если мы будем говорить, что же объединяет наших скулшутеров, был то, что школьные стрелки склонны к самоизоляции, что для них характерны навязчивые мысли, которые часто их приводят к подобному планированию будущих преступлений.

Как мне сказал знакомый: «Совершенно понятно, что ни один нормальный человек не пойдет просто так убивать других». Многие считают, что стрелков доводят, обижают и они просто срываются. Причем, происходит это импульсивно, как некий взрыв недовольства. Отсюда и сложность — вычислять этих будущих убийц, так как учителю или сотруднику полиции сложно понять, когда ребенок психанет, поссорится с кем-то не перемене. Что делать?

На самом деле, как мы уже сказали выше, одним из главных выводов исследований скулшутеров стало то, что нельзя точно выделить определенный тип подростков, склонных к такому роду преступлениям. Но при этом, можно выделить определенные маркеры поведения и факторы риска.

И вот, как раз, одним из них является то, что такие убийцы не спешат и тщательно долго планируют предстоящий акт насилия. Они долго и обдуманно идут к совершению насилия. И этот путь можно проследить. В частности, хорошо известно, что колумбайнеры Харрис и Клиболд, не только тщательно прорабатывали план нападения, но и снимали фильм на эту тему.

Причем, некоторые фильмы, а их там было несколько, они даже показывали в школе. Один из таких фильмов назывался тоже соответствующе «Мафия в плащах. Наемные убийцы». В этом фильме Харрис и Клиболд изображены, как наемные убийцы, которых нанимает студент, над которым издеваются. Они приходят в школу и расстреливают хулигана.

Соответственно, этот фильм видели и школьники, и учителя. И подобные эпизоды встречаются в историях других преступников, в том числе, отечественных. Некоторые веди дневники, в которых описывали свой план.

Слушайте, ну, мы же не в Лондоне живем, где сотни камер на каждого жителя. Не можем постоянно следить, о чем дети пишут в личной переписке в соц. сетях и мессенджерах, хотя, некоторые считают, что государство это и так делает. И стрелки не надевают майки, что они завтра пойдут всех убивать в школе. Откуда школа или правоохранители могут узнать, что кто-то готовится к стрельбе? Это всегда всех шокирует, это всегда всех удивляет. Никто не знает про их подготовки.

На самом деле, это еще один миф, что никто никогда не знает, что дети готовятся к скулшутингу. То же изучение случаев, связанных со скулшутингом, показывает, что преступники могут говорить о своих, связанных с насилием, планах. И говорят, зачастую, об этом открыто.

Есть практики, когда кто-то из реальных скулшутеров вставал в столовой на стол и кричал о том, что я вас всех убью. Кто-то писал об этом на своих электронных ресурсах. Тот же Эрик Харрис сам создал сайт, где выставлял список тех, кого он мечтает и планирует в дальнейшем убить.

А вот, Елизавета, скажи, ну, вот, наверное, исходя уже из такой взрослой логики, можно предположить, что тот, кто собирается совершить подобного рода массовое преступление, наверное, не будет об этом говорить. Ну, вот, на обывательском уровне, кажется, что это так. А, судя по тому, что ты сказала, со скулшутерами это совсем не так. Почему?

Ребята об этом не сдерживаются, не создают из скулшутинга тайну. Об этом открыто говорят, об этом пишут в социальных сетях, об этом рассказывают друзьям на переменке. Кто-то рассказывает о том, что хотел бы быть, как скулшутер. Может быть, круче какого-нибудь там идеального скулшутера для него, чтобы убить большее количество народа.

Потому что Эрик Харрис и Дилан Клиболд, например, 12 человек убили, а я бы сделал и сделаю еще больше, еще круче. Но, зачастую, какая у нас ключевая проблема? Взрослые не слышат, что говорят дети. В силу того, что, ну, это подростки, соответственно, они говорят на эмоциях, на гормонах и не будут реализовывать данное преступление.

Иногда вопрос связан с тем, что мы не слышим наших детей, заключается в том, что мы сами не понимаем, насколько серьезно могут, во что могут вылиться такие тезисы. Я, обычно, всегда привожу пример на своих занятиях, когда у нас какие-то профилактические мероприятия, о том, что, если человек хочет убить, но он просто идет в темный переулок и там молоточком по голове. Хороший вариант решения проблемы, не пропагандируя насилия.

Вопрос, связанный со скулшутингом, касается еще и возраста тех, кто совершает данное преступление. Критическое мышление не сформировано, не всегда ребята реально оценивают последствия своих действий. Тут мы еще должны помнить о том, что одна из ключевых моментов скулшутинга — это войти в историю и донести свою некую манифестацию обществу. В темном переулке свои тезисы и свои манифесты донести путем молоточка по голове, очень тяжело.

Более того, мы на практике сталкиваемся с теми случаями, когда ребят задерживали за потенциальную подготовку к скулшутингу. И в рамках каких-то личных вещей, файлов на компьютере они составляли список своих обид. Ежедневно, кто за что должен быть наказан.

Сегодня я, наверное, буду выступать в роли социолога и приводить некоторую статистику исследований, если позволите. И вот, в частности, по этому вопросу, секретная служба США, департамент образования проводили исследования, изучали психологические портреты после массовых расстрелов в школе. И мае 2002 года, опубликовали отчет на основе рассмотрения 37 случаев.

В этом отчете, один из выводов заключался в том, что инциденты, связанные с насилием в школе, редко бывают внезапными импульсивными действиями. В 80% случаев, минимум один человек знал, что нападавший планирует атаку. И почти в 60% 2 человека и более знали о нападении до того, как оно произошло.

Чтобы знать, что стрелок готовится, даже долго, как вы сейчас рассказали, нужны угрозы. Но, как отмечают эксперты с нашего телевидения, стрелки никому не угрожают обычно. Или делают это не так громко или заметно. Если учитель не слышит этих угроз — он же не может залезть всем в голову и читать их мысли. Что вы здесь можете предложить?

Дейв Каллин, в своей книге расследований, как раз развенчивает этот миф на примере событий в школе коллумбайн. Например, на своем сайте Эрик Харрис открыто публиковал угрозы для людей его сетевого окружения, Мира вообще. В том числе, был опубликован список тех, кого он хочет убить.

А в 2018 году в штате Флорида, двенадцатилетний Николас Круз, также, совершил нападение на образовательное учреждение, ранее из которого был исключен за нарушение дисциплины. Как рассказали учителя, администрация школы предупреждала их о том, что Круз угрожает другим подросткам совершением убийств и преступлений.

В исследованиях 2015 года, Дейв Калин говорит о факторе, который описывает, как коллекционирование несправедливостей. Под таким коллекционированием понимается то, что школьные стрелки — это, как правило, люди, которые никогда не забывают, никогда не прощают и никогда не отпускают ситуацию.

Постоянно существую в контексте и ситуации пережитых обид, вплоть до момента нанесения удара отмщения.

Часто слышу с экранов ТВ, или смотрю на YouTube, или читаю в Телеграмм каналах, что в СССР у нас была выстроена работа с детьми: октябрята, пионеры, комсомол, коллективные игры, детские лагеря, секции и кружки, спорт, партия и так далее. Поэтому и стрельбищ в школах и ВУЗах никаких не было.

Многие представители школ, журналисты, политики говорят, что стрелки — это одинокие, необщительные дети. Тогда, получается, что надо смотреть на таких замкнутых, и кто не участвует в активности, составлять списки и депортировать их в Сибирь.

Кэтрин Ньюман указывает, что такие убийцы, по сути, далеко не одиночки. И это тоже определенный миф. Данные ребята желают общения, но не могут войти в коллектив. Многие такие преступники в последствии сообщали правоохранительным органам о том, что пошли на насилие из-за преследований со стороны соучеников, одноклассников, одногруппников. А также, из-за отчужденности от коллектива.

При этом, многих ребят реально пытались вовлекать в какую-то деятельность, но все попытки вовлечения, в том числе, в контексте взаимодействия в кружках, в секциях — они расценивали иногда, как элемент травли.

Вы можете, что угодно утверждать, но расстреливать других детей и учителей — это явное сумасшествие и поведение не нормально. Как можно бороться с такими детьми маньяками? Они все реально сумасшедшие? А учителя у нас не психиатры, чтобы разбираться с этой проблемой.

Помним наших вот этих классических колумбайнеров Харриса и Клиболда. Ну, как минимум, они точно не были одиночками, потому что они были друг у друга. Да, известно, что они были лучшими друзьями. Но кроме того, если посмотреть их историю, они, в общем-то, были вхожи и в другие компании. И занимались, на самом деле, многими видами активности. Они где-то там и что-то снимали, и играли в какие-то активные игры, и так далее, и так далее.

То есть, они были реально включены и в коллектив, и в такую активность. Другой вопрос, как они включались в коллектив, насколько он их принимал, насколько они могли войти в него. Но это уже второй вопрос. Знаете, это один из, пожалуй, моих любимых мифов о скулшутерах. И если позволите, я попробую начать его опровергать.

Ну, вначале, пару слов о том, почему мы подчас так легко в него верим? Мне кажется, в этом мифе общество ищет путь для самоуспокоения. Действительно, нам проще объявить массовых убийц сумасшедшими одиночками, тем самым, выводя их за пределы нашей нормальности. Ну, в кавычках, разумеется, нормальности.

При таком подходе, мы, как бы говорим: да, они опасны, но это именно они чужие, чуждые нам. Это отнюдь, не наши нормальные хорошие дети, а чуждые извращенные больные выродки, непонятно откуда взявшиеся. Но здесь вспоминаются слова из манифеста Вольского стрелка. Если позволите, цитата оттуда: «Нынешнее поколение ужасно. Но вы же воспитали это поколение».

Родителям совершенно неинтересна педагогика, они создают свой прототип, вместо того, чтобы сделать хорошего человека. Уделите своему ребенку хотя бы 30 минут. Но вы плевать хотели на проблемы ребенка. Даже, когда он кричит о том, что хочет сдохнуть — вы это спихиваете на возраст. Обратите внимание на своего ребенка.

Да, это печально. Но, все-таки, есть ли какие-то данные по психиатрическому статусу преступников? Есть что-то в исследованиях?

Да. Давайте обратимся в статью 2004 года, посвященную сравнительному анализу массовых убийств подростков и взрослых в Северной Америке. На основании 10 случаев массовых убийств, сформирована типология из 3-х типов убийц — это травмированные, психотические и психопатические закономерности.

Что здесь мы можем с вами выделить? Все травмированные стрелки происходили из неблагополучных семей. Они подвергались физическому, либо сексуальному насилию. У каждого был, по крайней мере, один родитель, который злоупотреблял псих активными веществами. И у каждого был, по крайней мере, один родитель, который имел криминальное прошлое.

В отличии от травмированных стрелков, психотические происходили из благополучных семей, о чем мы говорили про неоднородность категорий скулшутинга. Их родители не принимали псих активных веществ и не имели какого-либо криминального прошлого.

У психотических стрелков проявлялись признаки шизофрении, либо шизотипичного расстройства личности, в том числе, параноидального бреда, мании величия, либо там слуховые галлюцинации.

Психопатические стрелки, также, происходили из нормальных полных семей, не имеющих значительной дисфункции. Они демонстрировали нарциссизм, отсутствие эмпатии, отсутствие совести, садистские наклонности. При том, мы не можем сейчас полностью проанализировать отечественный опыт, потому что у нас ситуация неоднозначная, что ярко проявляется в деле Казанского стрелка.

Там, напомню, по итогам второй экспертизы, Казанского стрелка признали вменяемым. В то же время, первая экспертиза, проведенная в институте судебной психиатрии имени Сербского в Москве, заключила, что он имеет статус невменяемого.

И вновь, я вставлю минутку статистики. Вновь, тот отчет секретной службы США, согласно которому, порядка 78% скулшутеров думали или пытались покончить жизнь самоубийством. Таким образом, депрессия и суицидальные мысли — это один из поведенческих и психологических маркеров таких преступников.

Ну, а кроме того, к ним, таким маркерам, добавляют самоизоляцию, нарциссизм, отсутствие эмпатии, и как уже Елизавета проговорила, садистские наклонности.

Вот, если в школах установить больше камер, металлоискателей, ввести пропуска — то это не только поддержит малый бизнес, кто монтирует и обслуживает подобные системы безопасности, но и явно остановит потенциального убийцу. Есть мнение, что дешевле вложиться в железо, чем в обучение людей.

В 2015 году в США создали некий образец супер защищенной школы. Это средняя школа в Шелбевели, штат Индиана. Ее СМИ описывали, возможно, как самую безопасную школу в Америке и флагман систем контр мер против школьных стрелков.

Ну, вот, давайте, несколько таких моментов, которые покажут, что же в этой школе создали. У всех учителей есть при себе мобильные тревожные кнопки полиции. Классные комнаты имеют автоматические запирающиеся усиленные двери, а окна имеют специальные закаленные стекла для отражения пуль. Камеры установлены по всей школе и передают видео непосредственно в офис шерифа.

Дымовые канистры, установленные на крыше коридоров, могут быть дистанционно разряжены, чтобы замедлить движение стрелка. Другие контрмеры, такие, как простые инструкции по проведению, в случае атаки, безусловно, обязательны для изучения учителями и учениками этой школы.

Но готовы ли мы с вами превратить школу в подобную крепость, а может быть даже, и скорее, тюрьму? Наверное, нет. Ну и кроме того, надо понимать, что атаки на школы совершают, почти во всех случаях, их же ученик или выпускники, прекрасно осведомленные о мерах охраны и как их можно обойти.

В 2019 году, моя любимая секретная служба соединенных штатов опубликовала анализ целенаправленного насилия в школах, заключив, что наилучшей практикой предотвращения Скулшутингов является формирование, здесь цитата: «Междисциплинарной группы по оценки угроз, с сочетанием соответствующей политикой, инструментами и обучением».

Я думаю, что вы со мной согласитесь, что это, скорее, можно воспринимать, как заключение об отсутствии готовых рецептов предотвращения трагедии со школьными стрелками, чем, как некий готовый рецепт. Более ранний отчет, опубликованный в 18-м году, так же в США, пришел к выводу, что не существует единого профиля атакующего студента. И вместо того, чтобы его искать, подчеркнул важность процесса оценки угрозы.

Вот об этом чуть подробнее. Указанный процесс оценки угроз включает в себя сбор информации о поведении учащихся, в том числе, и через предоставление возможности самими учащимся, в той или иной форме, сообщить администрации школы о своей обеспокоенности поведением одноклассников. Информации о негативных и стрессовых событиях, а также, о том, какие ресурсы доступны учащемуся для преодоления этих проблем.

Одной из главных мер считается ограничение бесконтрольного доступа детей к оружию. А в целом, мы можем говорить о том, что существует 2 основных подхода: жесткий — то есть, материально-техническая подготовка к атаке; и второй — мягкий, профилактика. Например, через привлечение обученных школьных психологов для мониторинга и оказания консультативных услуг тем, кто реально нуждается в помощи, а также, для проведения диагностики по имеющимся проблемам.

И на мой взгляд, именно мягкий вариант, профилактика — это, все-таки, более верный путь. Поскольку, идя жестким путем, путем защиты, превращения школы в крепость, мы, мне кажется, не добьемся необходимых результатов.

Ну, вот, многие вам скажут, что школа создана учить и давать знания. Есть классный учитель, есть школьный психолог, есть родительский комитет. Школа все максимально делает, чтобы помочь ребенку. Все делается, чтобы помочь. Просто стрелкам это не нужно. Что вы на это можете сказать?

Ох, для меня — это самый болезненный миф. Все — это, что? Пригласили великого эксперта с единственной лекцией, который на 45 минут рассказывал, что такое скулшутинг, что это современная и модная тенденция. Скоро шутеры придут за вами, дорогие учителя.

Либо, провели дополнительный психологический тест, организовали профилактическую беседу с представителями правоохранительных органов, о том, что скулшутинг — это нехорошо. Или отчислили, руководствуясь принципом «С глаз долой». Такие практики мы постоянно встречаем, когда видим, как выстраивается работа с обучающимися, которые находятся в той или иной группе риска, связанные с проблемой скулшутинга.

И зачастую, говоря про помощь, мы сталкиваемся с рядом реальных проблем. В отечественной практике нет четких алгоритмов оказания помощи и дальнейшей ресоциализации подростков или молодых людей, которые у нас находятся в группе риска по скулшутингу. Школьные и не только школьные психологи не обладают навыками применения современных диагностических инструментов.

До сих пор мы наблюдаем приличный процент специалистов в сфере образования, здравоохранения, которые сами не готовы принять, что скулшутинг — это реальные преступления, которые могут случиться в нашем городе, в вашем городе, в других городах, и не только городах, аргументируя тем, что это же дети.

Мы наблюдаем большую сложность в работе с родителями, которые очень далеки от проблем Скулшутинга. И не то что не готовы обращать внимание на изменение состояния детей, но и отказываются от любой помощи со стороны специалистов.

И вот, мы видим новый миф, что психологи нужны только для психов. В итоге, усиливается травля, обостряются конфликты, мы видим стигматизацию детей. Соответственно, те, кто находится в потенциальной группе риска, легко могут перейти в реальную группу преступников.

При том, если мы говорим про маркеры, которые должны знать учителя, чтобы выявлять этих учеников, которые потенциально находятся в группе риска, мы должны понимать, что эту систему должны выстраивать специалисты. Чтобы не было стигматизации детей за провокационные футболки, за цвет волос, за количество пирсингов, за прослушивание контркультурной музыки.

То есть, все должно быть сбалансированно и адекватно. И безусловно, в работу должны включаться экспертные сообщества. Но не то экспертное сообщество, которое не разделяет молодежную субкультуру. Мы должны понимать, что везде должен быть трезвый здравый подход.

Вот, вы постоянно ссылаетесь на Западную практику. Мы поставим камеры и металлоискатели в независимости, что вы до этого говорили. Но в тех же США уже даже архитекторы придумывают школы, где сложно устраивать шутинги. Мы, конечно, до этого не дойдем, так как мы более духовно развитая страна, по крайней мере, так считают наши духовные и политические лидеры, и лидеры общественного мнения.

Но, вот, взять за правило, тренировать коллективы школы, учеников на подобные ЧП — явно надо. Вести основы ОБЖ, физкультуру внести, чтобы учили детей бегать правильно от стрелков. Профилактические мероприятия. Тогда и проблема будет решена.

Школы делают ложную ставку на безопасность, в то время, как им следует уделять больше внимания поведению учащихся. Не создадим мы эту универсальную крепость. Не сможем мы огородить школу от любого вторжения, тем более, когда это вторжение происходит из вне, от ее же учеников.

Более того, несмотря на быстрое реагирование, большинство случаев Скулшутинга, как показывает статистика, завершались не благодаря действиям полиции. Либо сам стрелок закончил жизнь самоубийством, либо у него кончились патроны, он сдался. Поэтому, полиция здесь тоже не такой универсальный способ предотвратить все и вся.

Конечно, некоторые правила безопасности совершенно точно должны быть внедрены уже сейчас. Например, известная формула: беги-прячься-дерись. Совершенно простая схема, понятная каждому ученику с первого класса, которая в случае реального нападения может спасти жизни, за счет того, что дети смогут правильно и быстро среагировать.

Но, все-таки, первоочередным, мне кажется, обучение учителей и психологов, доступным и надежным диагностическим инструментом — маркером риска. Выработка умения отличать ложные тревоги от реальных угроз и обеспечивать соответствующие меры вмешательства, когда угрозы определяются, как реальные. А вот это известная проблема наших учителей, наших школ, наших образовательных учреждений, не только школ, когда какая-то проблема не выносится дальше самой школы.

Вот эта формула: не выносить сор из избы. Знаем, что есть проблема, но никому никогда о ней не скажем. Кроме того, привлечение самих учеников к формированию систем безопасности — тоже, мне кажется, хорошей идеей. Ученики должны знать, кому и когда можно сообщить об угрозах. И они должны понимать, что к их заявлению отнесутся серьезно, а не посмеются или не, скажем, применят к ним, собственно, какие-то санкции, чтобы они замолчали и не портили имидж нашей прекрасной школы, гимназии, лицея, ВУЗа или среднего профессионального учреждения образования.

Конечно, в целом, необходимо стремиться к снижению уровня агрессии и напряженности в школе. Исключения, отстранения учеников за незначительные нарушения, наоборот, могут дать ту искру, которая подтолкнет некоторых вернуться в школу с оружием. Школа не должна быть ситуацией постоянной напряженности, когда и ученики не доверят учителям, учителя не доверяют ученикам. Все-таки, школа должна быть пространством комфортного образования.

Вот, мы можем предсказать, что зимой будет ОРВИ. Сейчас последние 2 года можем предсказать, что будет ковид. Проблема с отоплением и уборкой снегом. Как минимум, в Петербурге. Всегда можем предсказать. Это понятные вещи. А, как быть с шутингом? Это невозможно предсказать, как и любой другой теракт. Это просто происходит.

Безусловно, как и всякие преступления, данные преступления невозможно предсказать. Но еще хотелось бы раз подчеркнуть, на основании ретроспективного анализа, который показывает, что во всех случаях были те или иные, прямые или косвенные признаки, обратив внимание на которые, можно было предотвратить трагедию.

О некоторых мы уже сегодня говорили — это долгое планирование атак, прямые и непрямые угрозы, изоляция от коллектива, при выраженном желании войти в него, желание обрести известность, славу. Подражательность, в том числе, в планировании атак, в одежде, в чтении книг, просмотре каких-нибудь конкретных тех или иных фильмов, посвященных скулшутингу.

Они ищут возможность найти или сделать оружие. При этом, по разным оценкам, от 68% до 85% школьных стрелков, берут это оружие из дома. А, в то же время, мы должны понимать, что только по одному признаку никогда нельзя определить степень опасности. Ведь, как писал Даниэль Шехтер, клинический психиатр, для того, чтобы ребенок превратился в проблемного подростка, который затем становится смертельно опасным, должно произойти стечение множества факторов.

Поэтому, создание механизмов для информирования о любых достоверных угрозах и просвещение школы, специалистов, которые работают с молодежью, с детьми, с подростками, имеют ключевой фактор, связанный с выстраиванием профилактической работы по предупреждению таких преступлений в образовательном учреждении.

При этом, здесь нужно, конечно, понимать, что профилактика должна выстраиваться с учетом, и в том числе региональных особенностей. Мы знаем, что у нас есть регионы в нашей стране, которые имеют свою традицию обращения с оружием. И там ранний доступ к оружию, обучение владения оружием является культурной традицией, от которой не нужно, наверное, отказываться, которую нужно принимать во внимание, когда мы говорим о профилактической работе.

И еще один момент, важный, мне кажется, нужно всегда рассматривать совокупность маркеров. По одному лишь признаку никогда невозможно установить угрозу.

Что движет детьми и подростками, которые идут убивать? У них есть какая-то мотивация, которую можно реально понять, попытаться объяснить?

Пожалуй, это самый сложный вопрос: что же толкает детей и подростков на подобные преступления? Видимо, здесь играет роль два комплекса факторов. С одной стороны — это внутренние, психологические, а иногда и психические, но в меньшей степени проблемы, переживания и особенности.

О ключевых мы говорили. С другой стороны, это фактор объективной реальности. Большинство шутеров подвергались издевательствам, или оставляли после себя свидетельства того, что они были жертвами издевательств. Но при этом, разумеется, здесь нужно реально исследовать этот фактор.

Многие исследователи говорят о том, что фактор травли, несмотря на то, что для некоторых он был действительно важным, для других он имел вторичное значение. Также, большинство из шутеров, имело одним из мотивов, месть за какие-то обиды, что в сочетании с внутренней неспособностью простить или пережить эти издевательства, обиды, ведет к накоплению их. Причем, не только к конкретным обидчикам, но миру и обществу, в целом.

Здесь, наверное, стоит упомянуть и про те факторы, которые совершенно точно не играют важной роли. Давно обсуждается вопрос о том, существует ли корреляция между преступлениями скулшутеров и теми типами средств массовой информации, которые они потребляют. Популярный профиль для школьных стрелков, особенно в нашей стране, это кто-то, кто любит играть в жестокие видеоигры. Однако, многие исследователи считают этот профиль ошибочным.

Более того, нет никаких достоверных исследований, которые бы однозначно показывали корреляцию и тем более, причинно-следственную связь между увлечением жестокими видеоиграми и склонностью к насилию. В западной исследовательской литературе — это считается уже скорее достоверно опровергнутым мифом. А в нашей стране — раз за разом некоторые выдающиеся эксперты возвращаются к нему и обвиняют во всем, либо игры, либо интернет, либо СМИ.

Про СМИ хотелось бы сказать отдельно. Действительно иногда мы наблюдаем некоторые вопиющие случаи в освещении событий скулшутинга. В частности, в одном из последних случаев, лично наблюдал онлайн на одном из информационных порталов, в котором не просто освещалось нейтрально это событие, но смаковались подробности, выкладывались все фотографии, видео с места преступления. И в этом же онлайне был выложен манифест ТЛК. А в этом манифесте содержалась буквально инструкция о том, как это преступление совершить.

И здесь хочется, конечно, обратиться, если вдруг нас слушают редакторы СМИ: все-таки, давайте будем проявлять элементарный здравый смысл, как говориться, включать голову и думать, что мы публикуем и какие это последствия может принести. Понятно, что все мы гонимся за подписчиками, просмотрами и всем прочим, но, все-таки, социальную ответственность и элементарный разум никто еще не отменял.

А, как быть с перегруженной школой, уставшими учителями и очень-очень часто неадекватными родителями детей в этой ситуации?

Почему, когда мы говорим о профилактике, то выходим, в первую очередь, на аудиторию образовательного учреждения? Но это именно то место, в котором больше всего времени проводит подросток. При этом, мы прекрасно понимаем, что зачастую, наши учителя тонут в различных отчетах и прочих бюрократических и документальных делах.

К сожалению, родители, также, не могут зачастую критически относиться к поведению своих детей. А иногда и сами не знают, куда и к кому обращаться, если нет сил справиться с собственным ребенком. Более того, есть случаи, когда родители обращались, например, в комиссии по делам несовершеннолетних, с просьбой помочь им выстроить систему, траекторию воспитания — в итоге это имело определенные негативные последствия.

Однако, мы должны не забывать, что и категория преподавателей, и категория родительского сообщества тем не менее нуждается в постоянном информировании о том, на что необходимо обращать внимание. И как выявить вообще ребенка, который находится в потенциальной группе риска. Например, что говорит ребенок, терпит ли он обиды, испытывает ли он недовольство нарушением внутрисемейной коммуникации.

Может быть, у него есть доступ к оружию, и он хвастается этим, собирается принести оружие в образовательное учреждение и открыто об этом говорит. Может, он находится в депрессии и ни с кем не общается. Может быть, дома он интересуется кумирами скулшутеров, и вся его комната, так или иначе, содержит символику, связанную с субкультурой колумбайн.

Но, как родители будут знать, что такое субкультура колумбайн, если мы не будем информировать их о данном направлении? И вот здесь я хочу обратить внимание, что буквально весной прошлого года, после трагических событий, которые у нас произошли в Казани, мы, между прочим, создали, на мой взгляд, очаровательный материал о том, как разговаривать с детьми о скулшутинге.

Это тоже тот пример информационных материалов, который нужно доносить до родителей, нужно доносить до преподавателей, чтобы выстроить эту первичную систему профилактической работы. С детьми важно об этом говорить. И важно не то, чтобы пришел великий спикер, рассказал детям, как в случае той или иной угрозы нужно себя вести. Это должен быть обыденный разговор: зимой -30 — одень шапку.

В школе, если видишь, что твой одногруппник, твой одноклассник испытывает определенную тревогу, либо говорит о том, что он мечтает расстрелять класс, либо устроить какое-то преступление в образовательной среде — обрати на это внимание, позвони на горячую линию, сообщи об этом кому-то из взрослых.
Это нужно воспитывать. И безусловно, мы можем очень долго обсуждать.

Вопрос связан с тем, как поступать, например, и выстраивать работу с семьями, которые не занимаются вопросами воспитания собственных детей. Но у нас большой процент семей, которые готовы и которые включены в процесс воспитания, но просто не знают, что говорить, как говорить. И в общем-то, сами не погружены в эту проблематику. Наша ключевая задача им помочь.

Сегодня мы обсудили 10 мифов про скулшутеров, основываясь на Западной практике и их исследованиях. Здесь был Михаил со стороны диванных экспертов, консерваторов и другой великой телевизионной нечисти. Я озвучивал их высказывания. И Сергей, и Елизавета пытались объяснить, почему эти мифы не соответствуют научной практике и научной реальности.

Подписывайтесь на нас на удобный для вас подкаст-платформе. Скидывайте выпуск своим друзьям или коллегам. Еще мы есть в Телеграмме, где вы можете предлагать темы новых выпусков и задавать дополнительные вопросы неправильным экспертам. Мы будем очень признательны за вашу обратную связь. До скорой встречи и следующего выпуска!

Рекомендованные книги про которые мы упомянули в нашем подкасте!

Но, помимо этого, мы хотим вам порекомендовать великолепные книги по этой теме. Ссылки на эти книги тоже будут в описании.

Это книга Питера Лангмана «Почему дети убивают» - одна из лучших книг исследовательских по детям-колумбайнерам. Дейв Каллен «Колумбайн». Джоди Пиколт «19 минут» - это художественная книга, которая очень интересно описывает подобные события. Дженнифер Браун «Список ненависти» - это тоже художественная книга, которая позволит лучше понять трагедию таких происшествий.